15 лет назад Ямал стал казачьим краем. Едва стихла гражданская война, как по донским, кубанским станицам прокатилась волна расказачивания – бытовал в первые годы советской власти такой термин. Какую-то опасность усмотрели большевики в казачестве, раз решили извести вольных рубак как класс.
- Следов прабабушки Екатерины найти никак не могу, – посетовал полковник «Союза казаков России», ныне первый заместитель атамана Сибирского казачьего войска, депутат ямальской окружной Думы Валерий Степанченко. При расказачивании её выслали из Краснодарского края с десятилетним сыном, как тогда говорили, «куда-то в Сибирь». Куда чекисты отправили жену инструктора джигитовки из полковой школы, погибшего в 1917 году? Кто знает... Эта история – одна из тысяч подобных. Для казаков Сибирью была вся земля, от Урала до Тихого океана. Искать угнанных на чужбину тогда боялись. Фотокарточки сосланной родни станичники прятали – от греха подальше... Еще при Иване Грозном, без крови и вражды с коренными народами, казачьи дружины продвинули границы империи до Аляски. Сами же и охраняли их, поселившись «в линию» у государственного рубежа. Бились с турками, гнали наполеоновских гренадеров до самого Парижа. На Балканах рубились за братьев по вере. 3а ту же революцию головы клали. Вымарать все это из истории – пустая затея. В годы Великой Отечественной войны власть вроде как простила станичников. На фронт уходили отдельные казачьи полки и целые дивизии. Старики говорят: воевали они лихо...
Первый круг
Горбачевская оттепель дала общественным организациям право голоса. Отмякло железное законодательство. В городах доживающего свое время Советского Союза стали собираться казачьи круги. Возрождение казачества на Ямале можно отнести к началу девяностых. В перестроечные годы во внуках кавалеристов словно ожил голос крови. «Мы ведь казаки по роду-племени, – говорили они, – и это наше. Исконное...» 23 мая 1992 года в Салехарде состоялся первый сход Обдорской казачьей общины. Пришло человек двадцать. Все – зрелые, семейные люди. Потомки сибирских, донских, кубанских, семиреченских казаков, приехавшие в разное время на Крайний Север.
- Сам я родился и вырос на Кубани, – вспоминает Валерий Степанченко. Мальцом, когда деды затягивали старинные песни, со двора убегал. Старых обычаев нам, пацанам, никто насильно не насаждал. Но устои казачьи в наших краях жили. Мы все были крещены, даже в те партийные годы. Все знали, что мы – выходцы из казаков.
У истоков ямальского казачьего движения стояли незаурядные люди. Геннадий Зайцев – историк, краевед, директор районного музея. Первым атаманом линии стал, будучи избранным в Тюменский областной Совет народных депутатов.
В первый казачий круг на Ямале встали Василий Корнев, бывший директор станции юных техников, Георгий Терешенков и Василий Шашков – геологи, Николай Нагибин – учитель, Александр Старостин, ныне заместитель председателя Салехардской городской Думы. Особое слово о ныне покойном Василии Подшибякине, легендарном северянине, Герое Социалистического Труда, бывшем генеральном директоре объединения «Ямалнефтегазгеология». На Ямале про него слышал каждый. Помнят – многие.
«Я, нижеименованный... »
Новые северные казаки отыскивали в архивах свои корни. Находили фотографии давно сгинувших дедов, государевы награды. Кто-то сохранил даже амуницию. Новую форму шили по лекалам царских лет. Кителя и штаны с лампасами искусно кроил местный портной.
- Несколько лет назад мне удалось восстановить родословную, пока с конца XVIII века. Восемьдесят пять имен набралось в списке по отцовской линии, сорок – по материнской. Все мы вышли из одной станицы Пашковской, что под Краснодаром. В те времена город назывался Екатеринодар. Краснодарский аэропорт сейчас так называется – Пашковский, поскольку он располагается на окраине бывшей станицы, рассказывает Валерий Степанченко.
В архиве он отыскал клятвенное обещание своего прапрадеда, когда того, 22 года верой и правдой отслужившего царю на Кавказе, станичники на кругу избирали в казачий суд. От документа веет дыханием времени. По пожелтевшему листку стелется вязь кириллицы:
«Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь всемогущим Богом, пред святым Евангелием и миротворящим крестом хранить верность Его Императорскому, самодержцу Всероссийскому, творить службу по чистой совести и долгу присяги без всякой в чью-либо пользу и лицемерия, памятуя, что я во всем этом должен буду дать ответ перед законом и Богом на страшном суде Его. Прохор Степанченко, 1872 года января, 28 дня».
Уже 17 октября 1992 года в столице Ямала собрался учредительный круг Обско-Полярной казачьей линии. В него вошли шесть округов – из Надыма, Салехарда, Ноябрьска, Нового Уренгоя, поселков Яр-Сале и Тазовского. Тогда казаков на Ямале набиралось неполных четыре сотни. Сейчас их в округе стало почти вдвое больше. Затем в линию влились еще два округа – из города Губкинского и Муравленко. А обдорские казаки переименовали свой округ в Назовский. Так история замкнула круг. Четыре века назад сибирские казаки и стрельцы заложили на берегу Оби острог. Называли его Назовом, сиречь низовым городком. Имя прижилось. Легкое для слуха, короткое и простое. Перекликается с Азовом – исконным казачьим краем.
За веру и Отечество
«История жизни казаков замечательна тем, что при всей своей самобытности является отражением всей жизни русского народа. В каждом штрихе казачьей жизни ее христианские основы», – написала в прологе к монографии Валерия Степанченко «Казачьему роду нет переводу» член Российского отделения Международного комитета по сохранению культурного наследия при ЮНЕСКО Елена Ополовникова, дочь доктора архитектуры, знатока северного русского деревянного зодчества Александра Ополовникова. Мудрый зодчий, в военное время отозванный с фронта, руководил воссозданием Владимирской часовни на старом салехардском кладбище и строительством деревянной Никольской башни в речном порту. Возводили их реставраторы и назовские казаки всем миром. Казачьими стараниями восстановлены православные храмы в Салехарде и Надыме. На месте, где некогда стоял поселок Хэ, развернул плечи православный крест. В Салехарде и поселке Новый Порт у могил жертв сталинских репрессий казаки Обско-Полярной линии установили поклонные кресты. На станции Обская в Лабытнангах перезахоронили останки умерших в детском доме 501-й стройки, в Салехарде на постаменте установили паровоз – символ зловещей «мертвой дороги».
В школах Салехарда, Муравленко, Тарко-Сале пять лет назад появились кадетские классы. Будущие курсанты кроме школьной программы изучают историю казачества, Вооруженных сил, занимаются бальными танцами, изучают основы этикета – все в лучших традициях русского офицерства. После уроков отрабатывают приемы рукопашного боя и проходят парашютную подготовку. Из ялуторовского аэроклуба на Ямал прибывает самолет. Казачата выполнили по три прыжка с парашютом. В прошлом году они третий раз кряду победили в межрегиональном военно-патриотическом многоборье. Для многих мальчишек кадетские классы открыли дорогу к армейской службе. Одни ушли в армию по призыву, попав в элитные части. Другие поступали в военные вузы. Сито приемной комиссии кадеты прошли без потерь. Ямальские казачата сдружились со сверстниками из первого кадетского пограничного корпуса, открытого под Санкт-Петербургом. Ежегодно бывают у них в гостях, даже занимаются по программе пограничников. В том корпусе сегодня учатся и ямальские кадеты. Утилитарный, но неизбежный вопрос – о деньгах. Они нужны на любое дело. Ямальским казакам очень помогает окружной военкомат, за что отдельное «любо» комиссару Сергею Ефимову. Это он договорился с ялуторовскими авиаторами. Всегда приходят на выручку ребята из общественной организации ветеранов Афганистана. Не пропал у казаков и давний обычай – на общественное дело пускать по кругу папаху. Ямальское казачество не назовешь мощной политической силой. Его функция скорее наставническая. Возрождение самобытной культуры, соблюдение православных канонов, патриотическое воспитание в кадетских классах, спорт, работа поисковых отрядов на Ямале, репетиции казачьих хоров – все это фрагменты давних традиций, сохраненных доныне. Станичники от веку хранили веру, блюли здоровье и почитали достаток. Их семьи всегда были многодетными.
У самого Валерия Степанченко – четверо детей. «Две казачки, – смеется, – и два казака». Трое ходили с отцом в казачий хор. Сыновья недавно возвратились из армии. Сейчас учатся в Санкт-Петербурге. Младший сын, Сергей, служил на Северном флоте, в частях морской пехоты. Старший, Иван, был бойцом спецназа внутренних войск. На армейском камуфляже у него, рядом со знаком отличника службы, горит заслуженная медаль атамана Платова. Казачья награда.
